2)
Влияет на подсознание и инстинкты. Обладает мощнейшим внушением, заставляя испытывать иллюзии. Возможны всевозможные ощущения, например, иллюзия боли. При нанесении ментальных ударов болью, Шан может заставить человека умереть от перенапряжения и вызвать сердечный приступ - для этого хватит лишь минуты страшнейших галлюцинаций. Второй пример - доверие. Волна доверия поражает цель, не давая ей шанса устоять перед вопросами или просьбами Шана. Именно так он одно время весьма успешно продвигался по служебной лестнице.
Данная способность не может быть погашена и нельзя от неё защититься. Максимальное число целей - 15 мутантов. (в случае людей - около 50)
Кроме того его мысли защищены - мало кто в мире способен прчоесть его мысли или замыслы. На попытку всмотреться в мысли Шана, псионик увидит лишь непонятное серую стену, не дающую пробиться к истокам разума. Эта индивидуальная защита, которая совершенно не управляется мутантом.
Последняя способность - Шан обладает таким навыком, как усиленный инстинкт самосохранения. При взгляде на противника, к примеру, Шан может мгновенно принять решение - отступить или начать бой.

3) Большой жизненный опыт, хорошее зрение и слух, отличный навык владения своими способностями.

4)
Сергей Николаевич Числов за свои тридцать четыри года жизнь успел прожить, может быть, и не самую интересную, но уж по крайней мере - не скучную. Он родился в Новосибирске и к началу восьмидесятых успел даже пойти в первый класс школы номер семь в Гусинобродском жилмассиве. Самые светлые воспоминания детства уносили Числова на богатый соблазнами пустырь за кинотеатром "Горизонт". Пустырь этот располагался на полпути между школой и домом и служил для мальчишек естественным полигоном для испытания самодельных пиротехнических средств из магния-марганца-серы-селитры.
До окнчания первого класса доучиться в Новосибирске не удалось. Сережиного отца, закончившего Новосибирский Электротехнический, призвали офицером-двухгодичником на флот, и вся небольшая семья переехала в Петропавловск-Камчатский. Мать даже довольна была - и камчатские идут, и за квартиру платить не надо. Жили они в общежитии военнно-морской базы на полуострове Завойско. Все сначало шло хорошо 0 родилась сестра Ленка, у отца были перспективыпо службе, и он хотел остаться на действительной службе. Но осенью старший лейтенант Тихооокеанского флота Николай Числов погиб при исполнении служебных обязанностей, испытывая какое-то изделие. Серге. тогда было восемь, сестренке - два месяца. Именно тогда Сережа впервые услышал слова груз двести - наверное, из Афгана занесло его в Петропавловск-Камчтский. Когда летелт в Новосибирск, Сережа иногда плакал очень по-взрослому переживая семейную трагедию. Отца похоронили на родине, а потом мать с двумя детьми переехала к своим родителям в Междуреченск.
Спустя два года новый муж матери Василий Ваганович Арзуманов не смог ужиться с дедушкой-шахтером, недолюбливавшим армян. Арзуманов забрал все семейство и привез к себе на родину, но не в Армению, а в Таджикистан. Там на алюминиевом заводе в Гисаре давно уже пустила корни армянская диаспора, в основном выходцы из Карабаха.
Впрочем, очень быстро все семейство перебралось в Душанбе. К Сереге и Ленке Отчим относился как к родным. Когда бывший командир отца, переведясь в Питер, неожиданно позвонил матери и непередаваемым тоном командира подлодки сказал: <<Сажай Серегу в самолет. Он принят в Нахимавское>>, Василий Ваганович просто встал на дыбы. Так что в Питер Серега не попал.
Один раз его чуть было не выгнали из элитной душанбинской школы - за взрыв аппарата Киппа. Сергей решил на лабораторной по химии самостоятельно изучить свойства бертолетовой соли. Спасла мать - бросилась за помощь к соседу, бывшему камчадалу и чуть ли не единственному в Таджикистане капитану второго ранга - военкоматскому начальнику. Тот поговорил с кем надо. За серегой ненадолго закепилась первая в его жизни кличка Ляпкин - тогда в известной команде <<Химик>> играл хоккеист с такой фамилией. А сам школьный химик, семядисятилетний Лев Борисович, называл его не иначе как Менделеев.
Конечно, рая на земле не бывает, но по доброжелательности отношей между людьми разных национальностей Душанбе слыл весьма благополучным городом. Цены были низкие, население - воистину интернациональное, и все уважали людей ученых и служивых.
К рождению второгой сестренки Мариэтты вся семья Сергея уже давно жила в трехкомнатной квартире. Деньги на кооператив заработал отчим - в Сибири и Гисаре. Читал Серега всегда много, но не очень системно. Отчим только толстых журналов выписывал штук пять. Может быть потому Серегина самостоятельность и самодостаточность не превратилась в уличность. Учился он выше среднего, но с поведением были постоянные проблемы - любил качать права, и часто совсем не вовремя. Честно говоря, он мог бы быть круглым отличником, но ленился. В десятом классе лучшая ученица школы Фатима привезла с московской математической олимпиады варианты заданий. Сергей единственный справился с ними за первый урок, чем вызвал к себе уважение очень многих, в том числе и самолюбивой Фатимы. Они с ней даже после этого в кино ходили в Театр имени Айни, но как-то не сложилось. На смену химическим пришли другие увлечения - дзюдо , аэроклуб и, конечно, фильмы. К середине восьмедесятых в Душанбе, едва ли не раньше, чем в Москве, стали появляться частные видеозалы с непременными боевиками. Взрослый билет стоил пятьдесят копеек, а детский - двадцать.
А с аэроклубом было еще проще - до 1992 года в местных авиацонных службах традиционно работало очень много армян, которые Серегу считали за своего. Они-то вот и организовали клуб для подростков - самый массовый в Средней Азии.
После школы Сергей без особого напряга поступил на физмат Душанбинского университета, уже начинавшего немного хиреть, оттого что сильные преподаватели один за другим потянулись кто в Россию, кто на Запад. Это был последний благополучный год - потом началась большая кровь. Арзумановым повезло - им удалось продать квартиры, пусть даже и по цене комнаты. Все уже находились в аэропорту, а Сергей все еще доделывао свои дела в университете, собирал справки об окончании второго курса. В аэропорт в тот день Сергей не добрался. К площади путовского, двигалась огромная толпа демоисламистов. В городе началась резня. Кого-то растреляли, кого-то резали заточками из ложек, кого-то ссбрасывали с крыш. По улице Чапаева шастали пьяные дивизионные прапора, собиравшие трупы...
Сергей сумел дозвониться в аэропорт до хорошего знакмого их семьи дяди Ашота - тот обрадовался, сообщил, что семья уже в Ереване, обещал сообщить им, чтоб не психовали. До аэропорта подкинули на бэтээре лишь через два дня. Покидая 201-ю, Числов видел русскую бабку, молившуюся на КПП, как на церковь божью. Ваэропорту помог дядя Ашот. Ни одного рейса на Кавказ уже не было, поэтому Сергея удалось засунуть только к летчику-армянину на военный борт до Москвы.
Погожим майским днем Сергей Числов приземлился в подмосковном аэропорту Чкаловский. Сойдя с борта, он буквально столкнулся с бывшим соседом-военкоматчиком. Только теперь сосед вырос уже до капраза и служил в главном штабе ВМФ. Капраз не забыл, что Сергей - сын погибшего моряка. В тот день Числов оказался в кабинете у станции метро - там располагался штаб ВМФ. Разгвоор был кратким, но содержательным:
-Хочешь, лети к своим в Ереван, это мы устроим. Но там тоже война. УСтроить в гражданский вуз не могу - ты вообще даже не гражданин Росси, хоть и русский. По коммерческой линии - боюсь, сам не вытянешь. Могу помочь с поступлением в Рязань.
Решать пришлось сразу. Насколько знал Серега - сейчас в Ереване семья из двенадцати человек ютиться в одной квартире. Эта мысль поставила точку в сомнениях. Через месяц бывший студент-математик Сергей Числов уже маршировал по рязанскому плацу. Вот так бывает. Хоть и было у Сергея в бытность увлечения аэроклубом два парашютных прыжка, но никогда он даже не предполагал стать офицером ВДВ.
Учился Серега легко и не без интереса к отдельным предметам. Почти сразу его сделали командиром отделения - приняли во внимание то, что он был почти на два года старше основной массы сокурсников. Относились к нему странно. Чужеродным он каким-то был, слыл не то чтобы дессидентом, но.... Вот не любит у нас начальство тех, кто с ним разговаривает с достоинством. А еще его почему0то упорно считали блатным. Тогда, в 1992 году блата еще стеснялись. Уже на первом курсе при коллективном разгадывании кроссворда выяснилось, что младший сержант Числов откуда-то знает, кто такие Игнатий Лойола и Серапионовы братья. Многих это раздрожало. А тут еще Числов на занятиях по тактике - святая святых военного образования - Сережа <<отличился>>:
-Везде и весьма эффективно воюют партизаны, а нас все готовят к очередному штурму Берлина.
Между собой, конечно, курсанты на такие темы говорили, но чтоб в глаза преподу?! Раз в месяц Числов ходил в рязанский театр, записался в городскую библиотеку. На дискотеки, конечно, тоже ходил, и девки местные аж млели, глядя на него. Но не было в Рязани никого элегантнее юных таджичек, которые умели носить платья, как в Париже.
Снисходительная ирония к местным барышням придавала Числову еще какой-то дворянский шик и еще больше способствовала успеху у тех самых барышень. Однокурстники не любили знакомить своих девушек с Числов - уж больно заинтересованно они потом о нем рсаспрашивали.
В общем, интелегент-университант плохо проникся духом десантника. За его спиной гвоорили всякое: что он ара хитрожопый, что доболтается и настоящим десантником так и не станет.
В начале третьего курса его даже дернули особисты: дотошно выяснили, как Сергей попал в Институт и на чьей стороне учасвтвоал в гражданской войне в Таджикистане. В принципе, он мог бы и вылететь запросто, если б не бегал на лыжах за институт и не держал вполне надежно свое отделение.
Закончив институт Числов с одной тройкой - естественно, по тактике. Перед выпуском кто-то из курсантов даже предлагал устроить Сереге темную. Идея поддержки не нашла, по выпуску сотоварищи решили, что Серега Числов не говно, хотя какой-то не свой.
Отпев про расплескавшуются по беретам и погонам синеву, лейтенант Числов получил распределение. Он стоял за предписанием, когда кадровик откликнулся на звонок начальника:
-Кто? Числов? У меня. Вот он и стоит. Как в Чечню? Без войсковой практики, вы же знаете, нельзя. Так точно. Я не спорю. Извините, товарищ полковник.
После этого странного телефонного разговора ничего не понимающему лейтенанту Числову было предписано через три дня прибыть в Ханкалу. Оставив предписание В ханкале, Числов тем же вертолетом был направлен в воюющий батальон.
Самое интересное, что старшего лейтенанта Кислова, выпускника прошлого года пока оставили в институте, несмотря на то, что его рапорт был подписан Сергей Числов же в тонкостях не разбирался и егооставили в Чечне.
А потом ему даже удалось вывести свое отделение из плотного окружения. И удостоился пристального взгляда Шамиля Басаева - тогда уполномоченного по совместным комендатурам. Шамиль даже поблагодарил лейтенанта, непонятно, впрочем за что. Потом Шамиль уехал, забрав с собой взвод десантников - на разгрузку. Провожать их поехал федеральный комендант,, а Сергей остался за него. Помощник чеченского коменданта, бывший преподаватель ПТУ, сидел напротив Числова и читал газету. Сам чеченский комендант, матерый уголовник с погонами советского подполковника, покрутился-покрутился, потом зачем-то объяснил Числову, что ему эти погоны вручила война, и куда-то исчез. На всю комендатуру осталось пять федералов ВВ и семь духов.
Нападение началось почти сразу. Кто-то пустил по забору и крыше длинную очередь из КПВТ.
Числов заорал:
-В ружье, Нападение на комендатуру.
Не дожидаясь дублирующих команд от пэтэушника, Сергей организовал оборону сам. Причем заставил стрелять и духов-ополченцов: нападение - оно и есть нападение, кто знает - кто напал?
Ополченцы, взрослые дядьки, все служившие в Советской армии, растерялись и подчинились молодому летехе по не забытому еще уставу. Подчинились все, кто одного, который обкурился анашей и сидел, раскачиваясь с передернутым автоматом, на топчане, время от времени причитая нараспев:
-Вах, как я люблю оружие!
Вот этот любитель оружия был единственным кто не стрелял.
Нападение отбили без потерь, а среди нападающих двух даже почикали. Почти сразу вернуля федеральный комендант. А звали его, в ту пору еще подполковнику, - Примаков Александр Васильевич. Вот тогда они нормально и познакомились. Примаков просто поразился прыти и толковости молодого командира.
Через две недели совместные комендатуры свернули. Журналист и поэт Александр Харченко писал о тех днях: <<Давай, налей комбат, по стопке водки. Уходим, огрызаясь, словно волки. Ни я, ни ты не виноват.>>.
После выхода из Чечни Сергей Числов был направлен В Псков, на должность командира разведвзвода. Через год стал старлеем и чуть позже - ротным. Так и не женился - подружек на ночь находил легк, но тяготиться их обществом начинал быстро. В девяносто восьмом Серега поступил заочно на юрфак - решил все-таки поучить и университетский диплом, хотя злые языки говорили, мол Числов себе запасной аэродром для дембеля готовит.
Снова в Чечню Сергея направили почти сразу после начала второй войны. Его назначили заместителем коандира усилленной шестой роты. Представлялся в Чечне Числов как раз бывшему коменданту Примакову - уже полковнику.
И уже в Чечне Сергей получил капитана. Выписку из приказа о присвоении очередного воинского звания в роту доставил все тот же Примаков. Потом все завертелось, как в безумном калейдоскопе: выходы, выезды, зачистки. Числов чувствовал, что тупеет, что он способен на большее, что его потенциал не используется.
Но потом случился дурацкий выход, где капитан Числов вел разведвзвод. Однако они попали в засаду - уйти удалось лишь половине разведчиков, а также Сергею.
После этого он подал рапорт на увольнение. Его приняли, и вскоре Сергей был уже на гражданке. Заняться было нечем - и уже почти нищий Числов отправился в Америку за зароботком. Именно там он открыл свои способности, хотя пользовался ими и ранее - несознательно.

5) Очень хладнокровен и задумчив, но никогда не отвлекатеся от реальности и в душе как натянутая тетива, готовая в любой момент выпрямится. Не жесток, но и не излишне мягок. Если надо убить врага, он не делает таких жестоких решений, как оставить его на съедение шакалам без оружия, а просто добьет несчастную жертву. Терпелив и всегда спокоен, так что весьма малое может заставить его потерять свое фирменное спокойствие. Но несмотря на это все он весьма доверчив и может кинуться помогать несчастному, попавшему в беду. В это же время горд и независим. К делу Шан относится без следа халатности - он уверенно береться за него и выполняет. Более всего он любит тишину и спокойствие. Лишь охота может доставить ему такое же удовольствие как наслаждаться первозданным лесом. Весьма не любит ругаться, предпочитая два способа решения конфликта - остроумие или же схватка. Часто циничен и мрачен.

5) Худощавый мужчина среднего роста, имеющий странное лицо - казалось два-три шрама чуть ниже губы придают ему задумчивость. Обветренная кожа оттесняет внимание от черных волос с проседью и делает его не сколько моложе, сколько старее. Если же он без одежды, то можно увидеть редкие следы от ножевых ранений. Седые волосы говорят о пережитом, а пронзительный взгляд серых глаз напоминает о смерти. А если приглядется - не такой он уж и пронзительный. Он просто безраличный. Они тусклые и безжизненные.
А само лицо напоминает выточенный камень - волевой подбородок, немного курносый нос и немного крупнее обычного лоб. Несмотря на худощавую фигуру имеет витые крепкие мускулы на тонких, почти женских запястиях и предплечьях. С виду такому можно дать 40-44 года. Часто на его лице появляется щетина, за которой он совершенно не следит в отличии от волос. Волосы же его постоянно коротко подстрижены и немного растрепаны.
Обычно лицо Шана не выказывает никаких эмоций, кроме возможно грусти. Лишь скупая улыбка появляется на лице и оно разительно изменяется. Морщины разглаживаются, маленькем шрамы становятся почти незаметны, а у глаз собирается человеческое тепло - тепло доброго отношения к всему окружающему. Хриплая речь и манера отмалчиваться часто раздражает окружающих, но тяжелый взгляд отгоняет от него любителей почесать кулаки.
На левой руке не хватает мизинца, отчего ладонь кажется неестественно узкой.

6) Нейтрал, планирую присоединиться к Икс Менам - когда мне о них раскажут.

7) Так далко он еще никогда н забирался.
Лес изучающе разглядывал одинокую человеческую фиуру, подмигивая солнечными бликами, путник иногда думал о своей жизни и о её ничтожности перед вечностью этого леса. А вот если глянуть на западные слоны этих лесов с высоты орлиного полета.. Впрочем, что может понадобиться крылатому хозяину перевалов в путанице стволов, начинающихся сразу от пограничных форпостов. Лети домой, гордая птица, гоняй круторогих архаров с уступа на уступ, купайся в слепящей белизне - даже твоим взором не пробить переплятения крон деревьев не разглядеть скрытого в вязком, текущем шорохе.
Он устало посотрел вслед орлу, мелькнувшему в просвете листвы, и поправил спозающий вьюк. Повертел головой, приноравливаясь к новому положению поклажи, поднял и опустил руки - да, нет, вроде все в порядке, не давит, не звякает - и двинулся дальше. Но неожиданно человек превратился в изваяние и стал ждать.
Между угловатыми стволами возник пятнистый силуэт, еще мгновение - и маленькая лань выскочила на притихшую поляну. Животное вздернуло капризную головку, чутко поводя ноздрями, а затем выгнулась всем телом и растворилась в кустах горного жасмина. Человек тихо засмеялся.
Спустя несколько часов солнце изранио все тело о ветки деревьев и обрызгало кровью заката ледники вершин - но человек уже успел выбраться к месту предполагаемой стоянки. Едва перед ним возник ручей, пересекающий надвое овальную лощину, человек снял вьюк и спустился к воде, поглядывая по сторонам. Он напился, ополоснул руки и долго смотрел на свое отражение.
Спокойные серые глаза. Удивительно длинные для мужчины рестницы. Крупный нос с едва заметной горбинкой. Резко очерченные скулы. Два белесых шрама под нижней губой.
Вполне обычное лицо. Если не вглядываться глубже в серые стоячие омуты. А вот если рискнуть...
Из воды смотрело лицо Шана, лицо ненависного многими мутанта, решившего путешествовать вдали от всех. Туда, где ему спокойнее.
С глухим проклятием он ударил ладонью по воде, расплескав отражение, и капли воды потекли по щекам, оставляя мокрые бороздки. Он плакал лживой водой затерянного ручья. Он знал, чье лицо разбилось под ударом.
Лицо труса. Лицо, ушедшего однажды от своей судьбы и теперь догоняющего её.
Впервые сталкер пожалел, что он еще жив.
Через несколько часов странный мужчина вышел к городу.

8) Да, три года, но на Икс-менах - впервые.

9) Да

10) Примерно каждый 2 день.

11) В поисковике Nigma нашел)